National Geographic монтирует документальную картину о крушении польского борта №1 под Смоленском

Известная американская компания монтирует документальную картину о крушении польского борта №1 под Смоленском. «Рабочий путь» принял непосредственное участие в подготовке и проведении съемок смоленской части фильма.

Трагедия на аэродроме Смоленск-Северный станет основой для производства нового эпизода программы «Расследования авиакатастроф»(Air Crash Investigation), который для National Geographic International снимает компания Cineflix Productions из Торонто. Программа выпускается уже 12 сезонов и является одним из самых популярных проектов NG, транслируемых в более чем шестидесяти странах мира. Каждый тщательно подготовленный эпизод анализирует одно авиапроисшествие и разбирает труд экспертов, работающих над расследованием аварии. Особый акцент делается на уроки, которые помогут в будущем сделать воздушные перелеты безопасными для всех.

Смоленский эпизод полностью опишет события, произошедшие 10 апреля 2010 года. Программа включит интервью с министром внутренних дел Польши г-ном Ежи Миллером, который является председателем комиссии по расследованию авиационных происшествий Республики Польши. Интервью с его коллегой г-ном Мацеем Лазеком, членом той же комиссии. В программе свои воспоминания и оценки высказали и смоляне - Александр Степченков, подполковник запаса, руководитель полетов на аэродроме Смоленск-Северный 1993-2000 гг., Андрей Касьянов, экс-руководитель Департамента Смоленской области по здравоохранению (2009-2012), и корреспондент «Рабочего пути» Сергей Якимов, он 10 апреля 2010 года ожидал визита высокопоставленных лиц двух государств на мемориале «Катынь», а затем освещал события с места трагедии правительственного ТУ-154.

Подготовка съемочного процесса в Смоленске заняла около полутора недель - был согласован перечень героев передачи, проведены предварительные интервью с каждым из них. Создатели эпизода по этим предварительным данным пишут сценарий будущей серии.

Активная фаза продлилась несколько дней - работа съемочной группы буквально была расписана поминутно. Руководителем съемочной группы выступила Марианна Яровская, российско-американский режиссер, продюсер российских съемок, владелец компании MAYFILMS. Она создавала проекты для National Geographic, Discovery, в последние годы активно работала с NASA. В ее команде был также оператор постановщик, руководитель компании «Паник-фильм» Юрий Бурак, помощник-ассистент Сергей Хромов и фотограф Анна Лабунская.

Серия о польской трагедии по хронометражу займет около 45 минут, здесь при помощи высказываний экспертов, воспоминаний очевидцев, компьютерной графики и актеров воссоздадут события того времени. Это потребует около полугода. Сначала с эпизодом познакомится североамериканский зритель. Затем, скорее всего, он поступит в российский прокат.

Стоит отметить, что некоторые высказывания героев передачи приоткрывают для обывателя завесу тайны апрельских событий. Эти факты поражают и заставляют задуматься о воле случая и роли стечения обстоятельств в жизни первых лиц государств. «Рабочий путь» приводит отрывки из интервью с героями передачи.

Андрей Анатольевич Касьянов, экс-руководитель Департамента Смоленской области по здравоохранению (2009 - 2012).

- Что вы увидели на месте происшествия?

- Тот день, 10 апреля, закончился для меня только через четверо суток. Помню, что это была суббота, она была объявлена рабочей в связи с прибытием высоких гостей. Сам я не встречал борт №1 на аэродроме и прибыл на место через час. Но о трагедии я узнал буквально в ту же минуту, когда самолет рухнул. Мне позвонила вице-губернатор Смоленской области, которая вместе с другими чиновниками встречала делегацию, и срывающимся голосом дала команду направлять все кареты скорой помощи Смоленска на аэродром Северный. На тот момент они еще не знали, что выживших там нет - метеоусловия были такими, что даже в зоне прямой видимости российские чиновники не видели падения самолета, они лишь слышали гул моторов возле земли, а затем услышали хлопок - удар о землю. Через несколько минут мне позвонил главврач скорой медицинской помощи Смоленска и сообщил, что нужна тяжелая техника - к месту аварии кареты скорой помощи не подъедут - застрянут. Еще через пять минут он перезвонил и сообщил, что выживших нет...

Тут же поступила команда готовить морги, примерно на 100 человек. Когда я прибыл на место падения, то увидел повсюду обломки, перевернутые шасси. Первоначально подумал, что тела уже убрали и вывезли. А когда присмотрелся, то увидел, что целых тел просто не осталось. Из- под обломков где-то торчало предплечье, в растерзанных креслах сидела нижняя половина тела либо верхняя... Здесь ничего не было целого. Катастрофа была ужасной. Я проработал в медицине много лет и видел разное - но все равно был потрясен.

- Какую роль вы конкретно играли в операции?

- Я отвечал за медицинское обеспечение. Нам была поставлена задача к вечеру дня - собрать все тела, упаковать их в гробы и на самолетах МЧС отправить в столицу для проведения генетической экспертизы. Работа была очень кропотливой. Помимо этого, стоит отметить, что в Смоленске на мемориале «Катынь» уже находились порядка 600 поляков. Мною была поставлена задача направить туда кареты скорой помощи с медикаментами и психологами для оказания, если потребуется, помощи. Ведь когда люди там узнают, что высшее руководство их страны погибло - может произойти многое. В Катыни за помощью обратились где-то десять человек, одиннадцатого госпитализировали. Также мне была поставлена задача отвечать за тело польского президента, я должен был доставить его из морга до самолета, без прессы и лишнего ажиотажа.

- Какая была погода, опишите, что Вы видели, когда прибыли на место происшествия (звуки, запахи, цвета).

- Через час после катастрофы на небе засветило солнце, и никакого намека на утренний туман уже не было. Все предвещало наступление весны. Пели птицы, начали набухать почки на деревьях. Появилась первая зелень.

- Были ли вы на месте происшествия, когда прибыли следователи?

- Да, в тот же день прилетели главы МЧС Сергей Шойгу и МВД Рашид Нургалиев. Сергей Шойгу осмотрел место аварии и принял однозначное решение - останки делегации мы должны поместить в гробы и отправить в столицу для проведения генетической экспертизы. Здесь же он провел совещание со всеми ведомствами - ФСБ, МЧС, СКР и пр. Никакой суеты не было. Каждый знал, что ему делать. Брат-близнец погибшего президента несколько раз подходил к телу Л. Качиньского и в слезах уходил. Он не сразу опознал тело. Но у специалистов сомнений в том, что это было тело Л. Качиньского, практически не было. У него в самолете было специально отведенное место - капсула, под ней его и нашли. Еще запомнил такую деталь - кто-то из сотрудников, работавших на месте трагедии, показал мне металлический предмет, скомканный до неузнаваемости. Затем мне пояснили, что это нательный крест польского священнослужителя, повторюсь, в катастрофе не было практически ни одной целой вещи...

Единственное, что уцелело, - траурный венок, который правительственная делегация собиралась возложить в Катыни. Он абсолютно не пострадал...

Александр Петрович Степченков - военный летчик, с 1975 по 1993 год прошел путь от помощника командира корабля Ту-16 до командира эскадрильи. В период с 1993 по 2000 г. был руководителем полетов на аэродроме Смоленск-Северный.

- Александр Петрович, что из себя представлял аэродром Смоленск-Северный на момент катастрофы польского борта №1?

- Это типичный российский военный аэродром конца XX века. Он может принимать практически все суда военной и гражданский авиации (за исключением сверхтяжелых самолетов). Хотя здесь даже ТУ-195 приземлялся, и проблем не возникало. Техническое оснащение аэродрома - не самое современное, комплекс не позволяет производить посадку в автоматическом режиме («ноль-на-ноль»). Но приземлиться в режиме «сто-на- один» вполне возможно без особых трудностей. Вообще, пилоту для произведения посадки нужно три вещи - взлетно-посадочная полоса, хорошие метеоусловия и отсутствие влияния извне. Сама «взлетка» аэродрома в хорошем состоянии, ведь за пять лет до трагедии там базировались истребители, а это означает, что к покрытию были повышенные меры внимания.

- Где вы находились в момент трагедии?

- Утром 10 апреля я ехал за город, в деревню, и обратил внимание на густой туман. Видимость была очень плохая - даже на машине было затруднительно ехать, а не то чтобы сажать самолет. Когда произошла катастрофа, мне сразу же посыпались звонки: люди интересовались, хотели узнать мнение профессионала, как такое возможно. А я лишь недоумевал: кто решился заходить на посадку в таких сложных метеоусловиях? Сразу прикинул, что видимость у пилотов была меньше километра, и не мог представить, чтобы группа руководства полетами решила принимать самолет. Для меня вполне очевидно, что на такое решение повлияли извне, по опыту знаю - согласование движения литерного борта происходит на самом «верху».

- Иные причины не рассматривали?

- Я не входил в экспертную группу по расследованию и понимаю, что причины могли быть разными. Единственное, на чем бы я хотел акцентировать внимание, - профессионалы рассматривают все возможные варианты события. Они никогда не торопятся с выводами, а меж тем любители начинают сразу выдвигать свои гипотезы и версии. Зачастую в корне неправильные, но некоторые люди начинают верить, и от этого могут пострадать другие люди. Конкретный пример - руководителем полетами на аэродроме Северный в момент крушения был Павел Плюснин. Мой сослуживец и товарищ, этот человек 20 лет отработал на аэродроме Смоленск-Северный. Он с закрытыми глазами знает все подлеты к аэродрому. Когда я уходил в запас, то рекомендовал этого человека на должность руководителя - по сути, это мой преемник. И здесь могу сказать четко - он не мог допустить гибели воздушного судна. Ведь при тщательном исследовании трагедии выяснилось, что, помимо сообщений автоматической службы оповещения в самолете о необходимости набора высоты, были несколько команд с земли об этом же. Экипажу польского борта было предложено несколько мест посадки, а также с земли уточнили, хватит ли топлива для перелета на запасной аэродром. А в первые моменты в обществе стали всерьез рассматривать версию непрофессионализма группы управления полетами. Для меня многие вещи очевидны еще и потому, что я сам участник одной катастрофы и двух аварий.

Я сам все прошел и прекрасно понимаю. И повторюсь - здесь без «политики» не обошлось.

- Павел Плюснин может дать комментарий?

- Уверен, что нет. Уголовное дело еще не закрыли, он не имеет права. К тому же, не дай бог пережить подобные моменты другим людям - давление на этого человека было колоссальным. Где-то через год после аварии он уволился и ушел на пенсию. Я его поддерживал как мог, знаю как тяжело психологически пережить гибель людей, к которой ты, так или иначе, причастен.

- После катастрофы было много нареканий к оснащению аэродрома и диспетчерского пункта?..

- Да, радиотехническое оснащение было уровня XX века, место управления полетами - небольшое однокомнатное, почти подвальное помещение. По сути, там должен находиться помощник руководителя полетами. Но повторюсь, даже несмотря на все это, подобное оснащение не могло стать причиной катастрофы.

Фото Анны Лабунской